Стефан опять пытался что-то сказать

Сегодня ночью я ужасно себя чувствую. И я непременно должна с кем-то поделиться своими мыслями.
Сегодня вечером было испытано слишком много страхов, вынесено слишком много ударов. И теперь Елена могла лишь с бесконечным удивлением смотреть на него.
Сдерживая смех, Елена кивнула и стала подниматься по лестнице.
Сдавленный смех вырвался из горла Елены, однако она быстро справилась с ним.
Свеча погасла.
Свет пробивался через щель из-под закрытой двери. Елена быстро и не слишком громко по ней постучала.
Свет еще раз моргнул, погас и опять загорелся, но ярче не стал.
Саркастически усмехнувшись, Дамон повернулся к Катрине.
Самый простой ответ – здесь, в Феллс-Черче, где она прожила всю свою жизнь, – в последнее время почему-то не представлялся самым верным. В последнее время ей казалось, что должно быть что-то еще, какое-то место которое она сразу узнает и назовет своим домом.
Сама себе изумляясь, Елена вдруг поняла, что ревнует. Между этими двумя мальчиками внезапно возникла такая теплота, которая не предполагала места для кого-то еще.
С ручками и блокнотами в руках три девочки сели на открытую трибуну. Елена и Мередит сверились с набросками дизайна предыдущих лет, а Бонни тем временем кусала ручку и задумчиво оглядывалась по сторонам.
С отчаянно бьющимся сердцем она встала в проходе на пути Стефана, так чтобы он не смог ее обойти.
С каких это пор ей, Елене Гилберт, страшно встречаться с людьми? Да и когда она вообще чего-то боялась?
С каждым днем мне становится все хуже и хуже. Я чувствую себя подобно часам, которые кто-то все сильнее и сильнее заводит. Если я совсем скоро не придумаю, что мне делать, я просто…
С гневом и печалью Стефан ощутил знакомый зуд желания в зубах – скорее щекочущий, чем болезненный. Это был признак голода – особого голода. Того, которому он не собирался потакать.